Священномученик Петр (Никотин)

Родился Петр Никотин 5 октября 1889 г. в селе Болхуны Енотаевско-го уезда Астраханской губернии.

Окончив семинарию, он поступил в Казанскую духовную академию и вскоре был рукоположен во священника.

В 1919 г. Петр Никотин окончил академию со степенью кандидата богословия, которую получил за сочинение на тему «Домашнее чтение Священного Писания у древних христиан».

В стране шла Гражданская война, и его призвали в тыловое ополче­ние Красной армии, в которой он служил до 1920 г.

С 1920 по 1924 г. отец Петр трижды подвергался кратковременным арестам. Некоторое время он служил священником в городах Царицыне и Астрахани, а потом переехал в Москву, где служил в различных хра­мах: в Иерусалимской церкви, в церкви Мученика Никиты, что у Яуз­ских Ворот, в храме в честь первоверховных Апостолов Петра и Павла в Лефортове.

За три года до закрытия Храма, в конце 1935 г., был назначен слу­жить в нем. Отец Петр почитался верующими за ревностное исполнение пастырских обязанностей. Особенно его любила молодежь, с которой он беседовал на церковные темы после богослужений. Несколько монахинь из закрытых московских монастырей — Кремлевского Вознесенского и Ивановского на Солянке — опекались под его духовным руководством.

В июле 1936 г. НКВД, выполняя приказы политбюровских крово­пийц, начал собирать сведения об отце Петре Никотине и других верую­щих, активно посещающих Храм преподобного Сергия на Рогожской Заставе. Агентурной разработкой руководил следователь Булыжников, который много времени занимался борьбой с Церковью. В 1937 г. на­чалось самое беспощадное гонение на Русскую Православную Церковь. Повсеместно шли аресты духовенства и мирян.

Практически перед самым закрытием Храма, 20 августа 1937 г., отец Петр был арестован и заключен под стражу в Бутырскую тюрьму в Москве.

«— Расскажите подробно, за что вы были арестованы и находились под следствием в 1920, 1922 и 1924 годах? — спросил следователь.

— Примерно в конце июля 1920 года я был арестован органами ЧК вместе с другими и мне было предъявлено обвинение в попытке созда­ния контрреволюционной организации, которое следствием доказано не было, и в ноябре того же года я был освобожден. В 1922 году летом я был арестован за то, что своевременно не сдал хранящуюся у меня аровскую муку, предназначенную для раздачи голодающим. Под арестом я нахо­дился месяца два и был освобожден за недоказанностью предъявленного мне обвинения. В 1924 году я был арестован как подозреваемый в связи с человеком, который также подозревался в проведении контрреволюцион­ной деятельности, но обвинение было не доказано, и я был освобожден. Арестован был в летнее время и был под стражей около двух месяцев.

— Следствие располагает данными о том, что вы на протяжении про­должительного времени среди населения ведете контрреволюционную и антисоветскую агитацию. Подтверждаете ли это?

— Я это категорически отрицаю.

— Следствие располагает данными о том, что вы среди верующих выдавали себя за блаженного, целителя от злых духов, прозорливого. Признаете ли вы это?

— Из вышеперечисленного я признаю только то, что на одной из церковных служб перед самым причастием женщина, которую я совер­шенно не знаю, начала кричать, причем так сильно, что другой священ­ник и диакон оробели и не знали, что делать. Тогда я подошел к этой женщине, наложил на нее епитрахиль, произнес молитву, и она перестала кричать. Если это признается как случай исцеления, то да, такой случай был. Других случаев исцелений не было.

— Когда вы отказали в причастии одной гражданке из-за того, что она не знала, кто такой Христос, и знала, кто Ленин?

— Случай с гражданкой, которой я отказал в причастии, был не пом­ню в какой пост. Я ее спросил: кто Христос? Она ответила: я не знаю. Тогда я спросил: а кто Ленин? Она ответила: вождь пролетариата. Меня это оскорбило, и я ей в причастии отказал.

— Был ли случай, когда вы, держа в руках газету «Правда», присут­ствующим сказали, что газета «Правда» стоит 10 копеек потому, что в ней правды только на 10 копеек, а остальное неправда?

— Да, такой случай был.

— Как вами освещался вопрос о новой конституции в СССР?

— По вопросу конституции я среди окружающих подвергал критике пункт о свободном отправлении религиозных убеждений. Я говорил, что свобода, о которой сказано в конституции, осталась на бумаге, на самом деле в СССР по-прежнему происходит притеснение вероисповедания и духовенства, и что на получение свободы для отправления религиозных убеждений без помощи извне рассчитывать нельзя. И я продолжаю это думать, так как не вижу, в чем заключается свобода отправления рели­гиозных убеждений в новой конституции СССР.

— Скажите, соответствует ли ваше мировоззрение советскому?

— Мое мировоззрение не соответствует советскому, так как я нахожу положительным в системе власти только то, что советская власть про­водит громадную работу. Остальное же, то есть всю систему советской власти, я признаю неправильной. И дело не в том, что у меня не сходят­ся взгляды с советской системой на религиозные убеждения, а дело в том, что страной у нас должна управлять другая система, не советская.

— Вы говорили о том, что советская власть умышленно сократила процент «неверующих» в процессе проведения переписи среди населе­ния.

— Да, я это говорил и обращался к настоятелю церкви с тем, чтобы он выяснил у епископата, как поступать с теми, кто скрыл свою принад­лежность к верующим. Епископ дал ответ: в отношении согрешающих остается одно средство — покаяние. Никаких других целей в данном вопросе я не преследовал.

— Следствию известно, что вы в кругу своих знакомых, обсуждая процесс над троцкистами, высказывали враждебные взгляды против со­ветской власти и партии. Дайте показания по существу этой улики.

— Разговор о процессе над троцкистами был… я смотрю на этот процесс с той точки зрения, что здесь своя своих не познаша, здесь борьба за власть, а в этой борьбе всегда победит сильная сторона, так оно и случилось …. обычно искали контрреволюцию среди нашего брата духовенства, а она оказалась вон где — в высших правящих кругах, ко­торые вместе когда-то боролись за победу революции.

— Следствие располагает материалами о том, что вы являетесь орга­низатором и руководителем контрреволюционной группы церковников. Расскажите о составе этой группы и ее деятельности.

— Прихожане питали ко мне чисто личную симпатию. Они обра­щались ко мне с вопросами религиозного содержания, на которые я им давал ответы в своих беседах. Встречался я с ними только в церкви. Организатором же группы и руководителем таковой я себя не признаю, так как никакой контрреволюционной группы церковников я не органи­зовывал».

Вместе с отцом Петром был арестован сторож Сергиевского храма. Во время допросов следователь попросил его охарактеризовать с поли­тической точки зрения отца Петра. На это требование он ответил:

«Никотин антисоветски настроенный человек. Он выражал резкое недовольство политикой советской власти в отношении религии… кро­ме того, свое недовольство советской властью Никотин проявляет в действиях: призывал верующих к тому, чтобы они водили своих детей в церковь, учили их молитвам; в прошлом году провел спе­циальный молебен для школьников перед началом учебного года, кроме исповеди для верующих читает еще общие проповеди, развивая у них религиозный фанатизм и безразличие к окружающей жизни и со­бытиям».

Были допрошены как свидетели священнослужители, которые слу­жили с отцом Петром и хорошо его знали, но тем не менее предали, оговорив его. Один из них, священник (!) Павел Цветков, сказал: «Никотина я могу охарактеризовать как человека, враждебно на­строенного к советской власти …. Так, Никотин неоднократно высказы­вал недовольство советской властью, заявляя, что большевики устроили гонение на религию и духовенство, закрывают храмы, отбирают насиль­ственно храмы у тихоновцев и передают обновленцам».

Другой лжесвидетель, протодиакон Устин, оговорил отца Петра и всех арестованных с ним прихожан Сергиевского храма. Будучи секрет­ным осведомителем, Устин постоянно доносил о них в НКВД. Характе­ризуя отца Петра, он сказал: «В большие религиозные праздники он произносит проповеди ан­тисоветского характера, вот например: «Без Христа человечество жить не может. Где нет Христа, там ссоры, драки, ругань, там нет ни чести, ни стыда…» Для воспитания детей в духе веры он систематиче­ски среди женщин-матерей распространяет церковную литературу… Проповедует Церковь как единственное место спасения для души человеческой…»

Вместе с протоиереем Петром Никотиным были арестованы миряне Виктор Фролов, Иван Рыбин, Елизавета Куранова и Николай Кузьмин.

17 октября 1937 г. тройка НКВД по Московской области приговорила арестованных к рас­стрелу.

21 октября 1937 г. протоиерей Петр Никотин и миряне Виктор Фролов, Иоанн Рыбин, Елизавета Куранова были расстреляны на полигоне Бутово под Москвой, а Николай Кузьмин — 31 октября 1937 г. Все они погребены в без­вестной общей могиле.

Священномученик Петр был причислен к лику святых Ново-мучеников Российских поста­новлением Священного Синода 7 октября 2002 г. для общецер­ковного почитания.

Память 8 (21) октября в соборе Новомучеников и Исповедников Российских и в Соборе Бутовских Новомучеников.

 

Мученик Виктор (Фролов)

Виктор Васильевич Фролов родился в 1913 г. в Москве в семье рабо­чего. До 1929 г. учился, затем работал бухгалтером на заводе. Он являлся активным прихожанином нашего Храма, прислуживал за богослужени­ем, а у себя дома (ул. Б. Калитниковская, 11-4) давал приют репрессиро­ванному духовенству, монахам, странникам. В 1934 г. Виктор был аре­стован вместе со своим другом в квартире архим. Алексия (Патрикеева), просидев 4 часа в милиции, был допрошен о причинах посещения о. Алексия, затем отпущен. В 1934—37 гг. продолжал служить в Храме чтецом, работая бухгалтером расчетной части завода № 192.

Около 1935 г. Виктор познакомился с жившим тогда в Москве ар­хиепископом Серафимом (Силичевым), служил иподиаконом архиерея. 30 сентября 1935 г. архиепископ Серафим уехал к месту своего назначе­ния — в Саратов.

27 августа 1937 г. Виктор был вновь арестован вместе с протоиереем священномучеником Петром Никотиным, Иваном Рыбиным, Елизаве­той Курановой, Николаем Кузьминым, заключен в Бутырскую тюрьму, обвинен в «контрреволюционной агитации». Виновным себя не при­знал, отказался рассказывать «о круге знакомств протоиерея Никотина». Из показаний на допросе в 1937 г.:

«Я принимал участие в богослужениях в церкви в качестве чтеца, при этом облачался в стихарь… На протяжении нескольких лет я от­правлял обязанности иподиакона. Служить я начал еще до архиепископа Серафима (Силичева), до 1935 г., с которым позже продолжал служить до момента его отъезда в Саратов …. Я собирался, как только приедет ар­хиепископ Серафим, уйти со службы в советском учреждении на служ­бу в Церковь с архиепископом Серафимом».

Мученик был расстрелян вместе с прот. Петром и мирянами Иваном Рыбиным, Елисаветой Курановой и Николаем Кузьминым по постанов­лению тройки УНКВД по Московской обл. от 17 октября 1937 г.

Обвинение было сформулировано как «систематическая контрре­волюционная фашистская агитация, участие в к/р группе церковников, систематическая а/с пропаганда и клевета».

Приговор — высшая мера наказания — расстрел.

Групповое дело «дело Никотина, Миткина, Шнырука (1937 г.)»

Виновным новомученик себя не признал. Из показаний его на до­просе: «Ни я, ни мои друзья антисоветской агитацией не занимались».

Реабилитация В. Фролова состоялась лишь 13.07.1989 г.

Канонизация мученика Виктора (Фролова) состоялась 07.10.2002 на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви, 13—16 августа 2000 г.

Священный Синод, Определение от 7 октября 2002 г. по представле­нию Московской епархии.

Дни памяти

1. Собор Новомучеников и Исповедников Российских — первое вос­кресенье, начиная от 25.01/07.02.

2. 08.10/21.10, день мученической кончины (1937 г.).

 

Священник Константин (Гусев)

Константин Яковлевич Гусев родился в 1883 г. в дер. Нелидово Волоколамского уезда Московской гу­бернии в крестьянской семье (в зимнее время отец Константина Гусева работал ткачом на фабрике). По­сле смерти родителей Константин работал на дому вышивальщиком.

В 1921—27 гг. он служил диаконом в нашем Хра­ме, в 1927—34 гг. — священником. В 1930 г. у о. Кон­стантина был обыск, произведенный органами ОГПУ. Были конфискованы золотые часы, браслеты, кольца, но о. Константина тогда не арестовали. Арест произошел в 1934-м. Тогда же т. н. тройкой при УНКВД СССР по Московской обл. о. Константин был приговорен к 3 годам ссылки в Казахстан. Вернувшись из ссылки в 1937 г., о. Кон­стантин поселился в Егорьевске. Работал на дому вышивальщиком в артели «Коллективный труд». Но аресты продолжались. Уже в 1938 г. тройка при УНКВД по Московской обл. по обвинению в «антисоветской агитации, пораженческих настроениях» (статья ст. 58-10 УК РСФСР) приговорила его к высшей мере наказания — расстрелу.

Вдуматься только: расстрел — за настроения! Кажущееся невероят­ным, диким сейчас было каждодневной обыденностью того страшного времени, о котором так любят поностальгировать идейные наследники тогдашних коммунистических палачей российского народа и разруши­телей страны 1917 г., ныне объявившие себя «патриотами» и даже «пра­вославными» критиками сегодняшнего пускай и, мягко говоря, далекого от совершенства политико-экономического и социального устройства, духовно-нравственного, демографического и т. д. положения и состо­яния современной России (сейчас они знают о своей полной безопас­ности, но что бы с ними сделали в те «благословенные» годы даже за тысячную часть их выступлений в СМИ, если бы таковые были возмож­ны или если бы по образцу т. н. «лихих девяностых» они вздумали на Красной площади покричать речевки типа «Банду Сталина — под суд» или что-нибудь подобное!).

Проходил о. Константин по т. н. групповому делу П-78607 (Егорь­евск, 1938 г.). Во время следствия виновным себя не признал. Расстреля­ли священника 20 марта 1938 г. на Бутовском полигоне. Реабилитирован мученик 31 июля 1989 г.

Мученик Иоанн (Малышев)

И.В. Малышев в кругу семьи. 1930г.

Мученик Иоанн родился в 1891 году в селе Острово Богородского уезда Московской губернии в семье крестьянина Василия Малышева. Образование он получил в сельской школе. С началом Первой мировой войны Иван был мобилизован в армию, где служил по 1917 год рядовым. В 1918 году он был мобилизован в Красную армию и до 1921 года служил фуражиром.
В двадцатых годах Иван Васильевич вместе с семьей переехал в Москву и поселился на Николо-Ямской улице рядом с храмом преподобного Сергия Радонежского в Рогожской слободе, прихожанином которого он и стал, со временем все активнее участвуя в жизни прихода. Работал он электриком на заводе «Серп и Молот», расположенном неподалеку от храма. Иван Васильевич выполнял в храме все работы, касающиеся электричества, к праздникам убирал вместе с прихожанами храм, устраивал гирлянды из электрических лампочек вокруг икон, ходил во время богослужения с тарелкой для пожертвований.
В декабре 1937 года он стал членом двадцатки, и если и раньше много времени отдавал церкви, то теперь он проводил здесь все свободное время.

Весной 1938 года сотрудники НКВД проводили последние операции, касающиеся массовых арестов духовенства и верующих в соответствии с распоряжением Сталина и советского правительства. Собрав сведения о наиболее активных церковных людях, живущих в районе, они приняли решение об аресте Ивана Васильевича, и 26 апреля 1938 года он был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве. Допросы продолжались в течение месяца, но, несмотря на все усилия следователей, им не удалось склонить его к лжесвидетельству. К этому времени многие сотрудники НКВД были сами арестованы за незаконное ведение следствия, и теперь надо было более убедительно обосновывать арест рядового электрика. Во время обыска у Ивана Васильевича были найдены граммофон и двадцать дореволюционных пластинок с церковными песнопениями и государственным гимном «Боже, Царя храни». Это сочли достаточным для обвинения.
27 мая 1938 года следователь допросил Ивана Васильевича. Выяснив, что он принимал самое активное участие в жизни прихода и не собирается отрекаться от этого, следователь спросил, где он приобрел пластинки, на что тот ответил, что на Кузнецком мосту у случайного прохожего, вместе с граммофоном. Узнав, что Иван Васильевич проигрывал пластинки, которые следователь сразу квалифицировал как контрреволюционные, он спросил его:
– Следствие располагает данными о том, что вы, будучи враждебно
настроенным к советской власти, систематически вели среди окружающего населения контрреволюционную фашистскую агитацию. Вы это подтверждаете?
– Нет, я это не подтверждаю.
– Признаете ли вы себя виновным по существу предъявленного вам обвинения по статье?
– Я признаю себя виновным только в том, что хранил и проигрывал контрреволюционные церковно-монархические граммофонные пластинки.
В тот же день следствие было закончено. 27 июля 1938 года Особое Совещание при НКВД СССР приговорило Ивана Васильевича к пяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь; он был отправлен на Колыму и работал на лагпункте прииска Фролыч. От непосильной работы и бесчеловечных условий содержания зимой 1940 года он тяжело заболел. Врач в стационаре лагпункта определил у него острое воспаление почек, порок сердца, водянку живота и отек легких. Иван Васильевич Малышев скончался в праздник Крещения Господня на рассвете, 19 января 1940 года, и был погребен в безвестной могиле.

Память мученика Иоанна 8(21) января

Мученик Николай (Кузьмин)

Николай Васильевич Кузьмин. Москва. Тюрьма НКВД. 1937 год

 

Николай  Васильевич  Кузьмин  родился  10  октября  1899  года  в  Москве.  Отец  его  был заведующим  епархиальной  свечной  лавкой.  В  1917  году  Николай  окончил  коммерческое училище и в 1918  году был призван на  службу в красную  армию. Служил до 1921  года в главном  артуправлении  делопроизводителем.  С  1921  по  1929  год  работал  в  морском  научном  институте  в  качестве  заведующего  хозяйством,  участвовал  в  экспедициях  в качестве  научно­технического  сотрудника.  В  1929  году  сильно  заболел  и  до  1932  года  нигде не работал.

В 1933году устроился агентом снабжения в военный совхоз Главвоенпорта. Хотя и не на долго, всего на два года, его жизнь оказалась связанной с нашим Храмом. Но какие невероятно тяжелые для народа, страны и Храма были эти годы перед самым его закрытием! В 1935 году Николай Кузьмин переехал в Москву, где устроился певчим хора нашего Храма. Николай Кузьмин был арестован 29 сентября 1937 года и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве.

Арестованный ранее печально известный доносчик­сторож Храма на вопрос следователя о том, что он знает о Николае Кузьмине, ответил: «Ярый церковник, недовольный советской властью. Свое недовольство советской властью он выразил среди верующих так: «я не признаю никаких партий и власти, кроме партии Христа, членом которой я состою…».

Это и было, вероятно, по тогдашним представлениям, составом его преступления против власти.

– Как у вас сложились твердые религиозные убеждения и когда? – спросил следователь у Николая.

– Раньше я к религии относился критически, особенно после революции, не посещал церковь и не выполнял религиозных обрядов. Твердые религиозные убеждения у меня сложились после болезни в 1929 году, когда я, будучи при смерти, обратился с молитвой к Богу, в результате чего выздоровел. Мои религиозные убеждения тверды, на основе их я строю всю свою жизнь и отношение к людям. Свое отношение к советской власти я вывожу из учения Христа: любите враги ваша и не сопротивляйтесь предержащим властям… Все мои родственники критически относятся к моим религиозным убеждениям.

Следователь потребовал от Николая оклеветать батюшку, «дать политическую характеристику протоиерею Петру Никотину и другим знакомым и рассказать об их отношении к советской власти». На это требование Николай ответил, что знает их только по отношению к Церкви, а об отношении их к советской власти ничего не знает.

– Следствие располагает данными о том, что вы занимаетесь антисоветской агитацией среди верующих. Дайте показания по существу этого дела.

– Антисоветской агитацией я не занимался. Сказать о том, что не пойду на демонстрацию, а скорее пойду в церковь, если в ней совершается служба, я мог… Предъявленные мне факты антисоветской агитации среди верующих я отрицаю.

Но факты мало интересовали палачей, получивших разнарядку на убийство ненавистных «церковников».

17 октября 1937 года тройка НКВД приговорила его к расстрелу вместе с отцом Петром,мирянами Виктором Фроловыи, Иваном Рыбиным, Елизаветой Курановой. Прославлен в Соборе новомучеников, в Бутове пострадавших, день памяти, как и о.Петра и с ним пострадавших — 21 октября.

Также недолго (1916-1918 гг.) оказалась связанной с нашим храмом судьба еще одного бутовского Новомученика, однако мы считаем своим долгом упомянуть всех известных на сей день людей, трудившихся в храме, несмотря в какой период, в каком чину и сколько времени. Речь идет о сщмч. Сченсновиче Иосифе Антоновиче, который в начале 1916 года прибыл в Москву, где поступил псаломщиком в наш храм, по совместительству работая в товарной конторе Северной железной дороги. После 1918 он служил в различных храмах в разных городах, последним из которых была подмосковная Купавна, где в 1937 г. сщмч. Иосиф был арестован и в том же году расстрелян в Бутово.